Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова

— Это что это? — Сергей с недоверием повёл взглядом. — И ночь у вас брачная была?

Отец Андрей не улыбнулся и не вздохнул. Он смотрел на гостя своего и кивал подбородком.

— Мне, что ли, рясу снять, чтобы ты соображать начал? — спросил он с досадой учителя, который впустую потратил себя на двоечника. — У меня детей трое. И как ты себе представляешь? Что, батюшки ангелами должны быть? Может, Господу виднее, кого на земле в чин священника облачить, людей или духов? Да если бы ангелы в храмах вместо людей служили, если бы на исповеди постояли… Да от гнева их праведного, от лика ясного отползали бы мы, как черви. То ли дело человек, сам грешный, братьев своих исповедует, понимает, сочувствует. Вот я, например, такого на исповеди наслушался — не приведи Господь! — Отец Андрей осенил себя крестным знаменьем. — А ведь в осуждение не впадаю, оттого что о своих грехах помню. Сам такой же.

Сергей опустил голову, взлохмаченные кудри упали на лоб.

— Ладно, сын мой Сергий. Отпускаю тебя, иди с Богом. Матушке поклон. И помни, голова у тебя большая, столько туману туда нагнать можно, а сердце не обманешь, будет оно болеть, иногда нестерпимо, пока не услышишь и не поступишь по его зову. Бог через сердце с тобой говорит. Ну, и благословляю тебя, раб Божий Сергий, благословляю тебя именем Божием на начало нового благого дела, что предназначено тебе Господом, во славу Его.

Чуда не произошло. Катерина Николаевна поняла это сразу, увидев сына в окно. Смотрела она с грустью, как чадо её, ребёнок единственный, ступает по земле родного города, а душа его носится по каменным просторам далёкого Нью-Йорка.

И вот понеслось время, часы словно минуты. Семейные ссоры утихли, несмотря даже на то, что Сергей через день-два напивался в стельку. Воспитание рыжих сорванцов приняло мягкую форму — ни окриков, ни шлепков под зад. Каждый вечер — чаепитие с пирогами, Катерина Николаевна с улыбкой встречала Серёжкиных друзей.

День прощания наступил с первым снегом, густым и мокрым, упавшим на головы горожан. К поезду Сергея провожал отчим. Мама осталась дома и проверяла домашнее задание близнецов. Так в её сердце могло сохраниться чувство, что сын рядом и скоро возвратится. А матери умеют ждать.

IV

— В резюме вы указали, что предпочитаете работать дома. — Интервьюер, дама неопределённого возраста, сняла очки и одними зрачками уставилась на Снежану, у которой от такого её снайперского взгляда по телу пробежали мурашки. — Вы не человек команды?

Снежана разослала во все веб-студии подробное резюме, но приглашение на собеседование пришло только от одного адресата, зато от самого продвинутого. Тонкокостная, как борзая собака, дама-интервьюер пролистала портфолио кандидатки на своём ноутбуке и в печатном тексте, подшитом в папку из советского картона, пожелтила маркером невидимые Снежане позиции.

— Приступим, — сказала дама, до боли хрустнув пальцами.

Итак, она приступила к допросу под маскировочным названием «интервью». Снежана отвечала на вопросы почти не раздумывая и только на пункте «Вы не человек команды?» запнулась. Она человек, и точка. И остаётся им и в команде, и в затворе, дома и на работе, в метро и в автомобиле… Глаза интервьюера тут же потеплели, она как будто даже обрадовалась вынужденной запинке кандидата и захлопнула папку советского картона.

— Ничего, не смущайтесь, Снежана Валерьевна, — пропела она и опять надела очки. — Над ответом подумайте дома. Продолжим в следующий раз. Недельки через две. — Дама потянулась к ежедневнику и на календаре пожелтила квадрат. — Перезвоню вам после обеда… числа… десятого ноября… Но это не всё, — добавила стали в свой голос интервьюер и опять сбросила очки. — К следующему интервью вам следует подготовить творческое задание.

Борзая дама подскочила с кресла и уставилась на потолок, словно считывая невидимую информацию с пенопласта.

— Три ролика во «флэше», и чтобы с сюжетом, — со вкусом произнесла она и вернулась на свой трон. — Понимаете, у нас творческий коллектив математиков, требования к кандидатам очень высокие. Надо быть творцом, ни много ни мало. Так что работайте, проявите талант, выдайте искорку неповторимую — и вы наш человек.

— Аа-а… как мой портфолио? — спросила Снежана и закусила губу.

Дни и даже ночи напролёт она, влюблённая в интеренет-технологии, лепила веб‑баннеры, кнопочки и прочую фурнитуру, живые логотипы известных мировых брендов… И на тебе — ни одной оценки!

— Во второй части, Снежана Валерьевна, — подбодрила её интервьюер, — всё во второй части собеседования. А портфолио я покажу мастеру. Всего доброго, Снежана Валерьевна.

На прощанье борзая дама опять похрустела пальцами.

V

На станции Минск Сергей выскочил из тёплого вагона, его подхватил порыв воспоминаний. Подумать только, год назад он вот так же приехал на этом поезде и помчался в общежитие. Андрюха приехал на день раньше и с усердием выдраил двухместные хоромы, повесил занавески, приготовил еду. Под пиво они до утра тащились от «Нирваны» и бренчали рок на гитарах. Первую пару, конечно, проспали, но ко второй примчались, и пропуски звёздам общаги, конечно, староста не поставил. Сердце защемило — через какой-то месяц он встретился с ней. «Заглохни, — скомандовал сердцу хозяин. — Надо смотреть вперёд». А впереди его ждала встреча с соседями по купе.

Наперекор метеорологам осень набросилась на Сергея шквалистым ветром. Она мстила охладевшим к её красоте сердцам. Власть её угасает, а никто из людей так ни разу не воспел «очей очарованье».

Озябший блондин в куртке защитного цвета с ускорением покинул измерение «ностальжи» и поспешил в своё купе. Проводница в белоснежной накрахмаленной блузе, еле шевеля губами, что-то объясняла новым пассажирам, его соседям, при этом вздыбленный, залитый лаком шар волос на её голове даже не шевельнулся. Запах прокисших цветочных духов защекотал нос озябшего блондина, и тот поморщился.

Соседи понравились Сергею с первого взгляда: отец и сын, оба высокие, статные, круто одетые, с айфонами на ладошках. Отец раскладывал вещи и шутил. Сын, не мигая, смотрел в окно и, казалось, хотел по-детски расплакаться. Отец с такой заботой снял с него куртку, что Сергею захотелось оказаться на месте сына, белокожего, блондина, как он сам, с печальным взглядом. Вот бы хоть раз в жизни ощутить заботу отца.

Накрахмаленная проводница принесла меню. Её духи опять напали на Серёжкин нос, отчего он чихнул, и чих его зазвенел на весь вагон. Поэтому внимание чужого отца наконец переключилось на Сергея. Смуглый брюнет в чёрных джинсах и пиджаке песочного цвета улыбнулся, сверкнув нереально белыми ровными зубами, и протянул руку.

— Добрый день, будем знакомы, Евгений Николаевич, физик. А этот достойный юноша — мой единственный родной человек и наследник, тоже физик. Его зовут Алекс. А вы, позвольте узнать?..

Сергей запутался в ответе и кашлянул.

— Смелее, — подбодрил его физик Евгений Николаевич, — до полудня следующего дня мы одна семья поневоле, надо сближаться, отбросьте стеснение.